Murgab

Ну и, продолжая тему японской культуры... Встречайте — простое сравнение европейской рекламы компьютерных игр с японской рекламой тех же игр.

Где еще можно встретить бульдозерные и собачьи файтинги и игры про смертельные бои младенцев?

Да, до сегодняшнего дня я ничего не знал о японском артхаусе (и боюсь, что до сих пор ничего о нем не знаю).
Смотреть с осторожностью, NSFW!

P.S. Это, к слову, фильм в жанре «киберпанк»...

Рисунки Томми Уошбуша (Tommy Washbush):

Местами прямо вообще отлично:

(деталь с розеткой — особый шик)

Но, увы, мало и редко.

Все, что я хочу сказать по поводу этого видео:

1. Японцы все еще ненормальные!
2. Я хочу иметь столько свободного времени!
3. Какого хрена я смотрю это видео в 3 ночи и где я его вообще откопал?

Наверняка Дмитрий Анатольевич Медведев уже жалеет, что ведет твиттер. Любой из его последних постов там имеет совершенно фееричные комментарии. Особенно после его меметичного выступления в Крыму. И продолжение постинга «как ни в чем не бывало» без возможности фильтровать адскую «обратную связь» выглядит довольно комично. Хотелось выглядеть модным, прогрессивным и актуальным, но аукнулось в итоге.

Компания SEGA — японская, а японская культура, как мы знаем, очень своеобразная. Именно поэтому SEGA выпускала не только телевизионные приставки, а, например и игровые системы-писсуары, где манипулятором становится ваш «джойстик»:

Но это совсем другая история. Сегодня поглядим на чудесные образцы рекламы всем нам известных телевизионных (и не только) приставок «из детства».

Читать далее »

Представьте себе, вот ищете вы на Youtub-е что-то вроде «как починить iPad с потрескавшимся экраном» и находите:

Если хотите удалить, наконец, Internet Explorer с компьютера:

Или там, «как избавиться от мухи»:

«Как правильно подать к столу арбуз»:

«Как собрать компьютер»:

Или «как приготовить суши»:

Или как правильно намазать тост маслом:

И это еще «безобидные» видеоролики с канала HowToBasic, призванного помогать гражданам, желающим узнать как сделать...

Автор: Эван Ознос
Метки: документалистика, Китай, культурология, политология, социология, история, страноведение
Объем: 372 стр.

Свежая книга книга Эвана Озноса — корреспондента журнала “Нью-Йоркер”, в которой он делится впечатлениями о культуре, политике и экономике большого и сильного, но во многом странного Китая с непростым прошлым.

Рассказ о государстве и гражданах его населяющих здесь построен на историях людей — обычных и не очень, разных как по социальному статусу, так и мировоззрению. В книге встречаются и эксцентричный дворник из села, сочиняющий стихи и выкладывающий их в интернете (или рассылающий СМС-ками), и могущественный коррупционер из транспортной отрасли с 18-ю любовницами и наворованными деньгами, покрывающимися плесенью от долгого хранения, и известный современный художник Ай Вэйвэй, пошедший против партии и угодивший за решетку (точнее, на военную базу, вызывающую мгновенные ассоциации с известным Оруэлловским романом), и слепой юрист-самоучка, просидевший в своем селе под домашним арестом большую часть жизни.

Китай — крайне интересная и меняющаяся невообразимыми темпами (но в то же время — постоянная в однопартийном плане) страна с кучей парадоксов. Автор приоткрывает занавес и демонстрирует адский коктейль из успеха, труда («пот, кровь и железо»), абсурдности, карикатурности, жесткой цензуры, несправедливости, гигантских социальных расслоений, пародии на коммунизм и социализм. Интересно играет гранями в такой среде известный своей легкой безумностью «азиатский менталитет».

Некоторые части книги читаются как остросюжетный детектив, другие — как юмористический очерк, написана отличным языком, без повторов, со знанием дела, много полезной информации, открывающей взгляд на Китай и Китайцев, о которых ты ранее не знал. Есть о чем подумать, есть чему удивиться. Я выписал несколько характерных цитат из книги (думал рассказать о них в основном тексте этой небольшой рецензии, но их оказалось так много, что я решил поместить их отдельным блоком (можете пролистать, если собираетесь читать книгу сами и не хотите «спойлеров), вы поймете, о чем я:

За семь лет моего отсутствия язык изменился. Словом “товарищ”, тунчжи, стали называть друг друга геи и лесбиянки. Однажды в банке я стоял в очереди. Пожилой человек, с нетерпением глядя вперед, призвал: “Тунчжи, давай поторопимся”, и два тинейджера согнулись от смеха. А слово, обозначающее официанток и продавщиц – сяоцзе, теперь употреблялось по большей части для обозначения проституток. И эти сяоцзе по всей стране стали пользоваться популярностью среди командированных.

Государственные СМИ, некогда призывавшие китайцев быть “винтиками”, теперь признавали новое пространство конкуренции. “Полагайся на себя. Проложи собственную дорогу и борись”, – советовала газета “Хэбэй цзинцзи жибао”. Люди зарабатывали на всем, на чем могли. В бедных провинциях коммивояжеры-скупщики крови обещали помочь уплатить налоги и взносы за образование. Цзин Цзюнь, антрополог, обучавшийся в Гарварде, обнаружил, что люди продавали кровь так часто, что нередко превышали допустимую норму: “Сборщики подвешивали людей вверх ногами, чтобы шла кровь”. (Бизнес “на крови” привел к катастрофе. К середине 90-х годов сборщики крови вызвали сильнейшую в Китае вспышку СПИДа. Около 55 тысяч человек оказались заражены.)

“Век амбиций” потребовал от людей новых знаний и умений. Чтобы помочь начинающим предпринимателям справиться с проблемой выпивки, сопровождающей бизнес в Китае, харбинская вечерняя школа под названием “Вэйлянский институт межличностных отношений” предлагала курс “алкогольной стратегии”. (Вот одна из хитростей: после тоста незаметно выплюньте алкоголь в свой чай.) То, чему нельзя научиться, можно было купить: Чжан Да-чжун – магнат, торгующий бытовой электроникой, – нанял трех человек, чтобы они читали и пересказывали заинтересовавшие его книги.

Мы так и не увидели Люксембург при свете дня. Мы покинули “Бест вестерн” на рассвете. Ли попросил нас убедиться, что мы ничего не забыли, потому что некоторые из предыдущих групп имели привычку прятать наличные в бачок унитаза или за вентиляционную решетку: “Хуже всего было, когда один турист зашил деньги в занавеску”.

Когда государственное ТВ показало Ху Цзиньтао, навещающего под Новый год бедную семью, живущую в выделенной государством квартире, мать семейства сказала ему: “Я благодарна за то, что партия и правительство построили великую страну”. Впрочем, в Сети вскоре выяснили, что “нуждающаяся” служит в дорожной полиции и публикует фотографии с дочкой на отдыхе в Шанхае и на острове Хайнань.

Блогеры научились распознавать фотографии, подправленные пропагандистами. Над технологиями, которыми десятилетиями с успехом пользовался Отдел, стали потешаться. Один блогер заметил, что сюжет в новостях о новом китайском истребителе включал нарезку из “Лучшего стрелка” (Top Gun). Приглядевшись, можно было заметить Тома Круза, уничтожающего советский “МиГ”.

Чем дольше я жил в Китае, тем сильнее мне казалось, что люди воспринимают экономический бум как поезд с ограниченным количеством мест. Для тех, кто вовремя занял кресло (потому что явился первым, или происходит из подходящей семьи, или дал взятку), прогресс оказался невообразимым. Все остальные были вправе гнаться за поездом так далеко и так быстро, как их несли ноги, но тем не менее видеть вдалеке лишь его хвост.

В 2007 году Цзинь подыскал пятиэтажное офисное здание в тихом уголке “Города саун”. Места здесь хватало для ста пятидесяти прихожан. Неписаные правила незарегистрированной церкви в Китае включали необходимость оставаться маленькой и избегать внимания властей. Цзинь повесил вывеску, напечатал визитные карточки “Церковь Сиона” и стал звать на проповеди милиционеров.

Паства Цзиня вначале насчитывала двадцать человек. Через год прихожан было уже триста пятьдесят – почти все младше сорока лет и с высшим образованием. Однажды в воскресенье я пришел на службу, и в церкви можно было только стоять. Я слышал голоса детей в игровой комнате по соседству. Цзинь был артистом. Он читал проповедь под аккомпанемент ударных и электрогитары, а хористы были одеты в ярко-розовые накидки. Цзинь предлагал внеконфессиональный, консервативный евангелистский подход и приправлял свои проповеди отсылками к популярной культуре и к экономике. Проповедь он закончил призывом, который я никогда не слышал в церкви. “Пожалуйста, уходите, – попросил он, улыбаясь. – У нас мало места. Другие тоже хотят прийти, поэтому, пожалуйста, являйтесь только на одну службу в день”.

Слово могло быть разрешенным сегодня и запрещенным завтра. При попытке написать его в поисковике “Байду” появлялось сообщение:

Результаты поиска не могут быть показаны, поскольку они могут нарушать соответствующее законодательство.

Но люди быстро приспособились. Чтобы обойти фильтры, иероглифы стали заменять на звучащие похоже, и получалось нечто вроде кода, секретного языка. Так что когда цензоры запретили словосочетание “Хартия-08”, лин ба сяньчжан, люди стали называть ее линьба сяньчжан. (И никого не волновало, что это “лимфатические узлы уездного судьи”.)

Зачастую влияние государства отчаянно непродуктивно. Однажды китайским программистам запретили обновлять платформу Node.js, поскольку в номере версии – 0.6.4 – якобы было зашифровано 4 июня, дата подавления выступлений на площади Тяньаньмэнь.

Государственная новостная служба сообщила о делегатке, так тронутой речью, что она “пятикратно заплакала”. А руки другой “онемели” от аплодисментов.

Си Цзиньпин рассчитывал, что если партия объявит войну беззаконию, общество сосредоточится скорее на войне, чем на беззаконии.… Люди с азартом поддержали кампанию. На сайтах вроде “Я дал взятку” можно было рассказать о вымогательстве.… К лету правительство закрыло сайт “Я дал взятку” и задержало почти сто участников кампании. Сю Чжиюна обвинили в подстрекательстве к подрыву общественного строя. Досталось и выступившим в защиту Сю. Когда венчурный капиталист-миллиардер Ван Гунцуан сочинил петицию об освобождении Сю, его арестовали за нарушение общественного порядка.

Автору есть что сказать, так как он прожил в Китае восемь лет (с июня 2005 года до июля 2013-го) и наблюдал многие метаморфозы, происходящие в стране собственными глазами и ушами. Кроме всего прочего, он уверенно владеет китайским языком, и самолично взял большое количество интервью у совершенно разных людей — эти интервью изложены в книге, вошедшей, к слову, в 2015 году в шорт-лист Пулитцеровской премии в номинации “Документальная литература”.

Выводы: Захватывающая и хорошо написанная книга об одной из самых интересных стран мира — одни безумные коррупционеры и националистичный «Крейзи Инглиш» чего стоят!